На грани…
Описание
И с каждым днём Софья всё больше и больше грязнет в той крови, которую та проливает каждый день. Каждый месяц происходит момент, когда стоит всё обдумать, стоя на стуле и с петлёй на шее, подвешенной на люстре, а всё ради чего?.. Чтобы замотивировать саму себя думать, а не бежать от проблем в страхе. Каждый раз в голове Сони происходит умозаключение: “
Но… В меня же еще верят?”, — на самом же деле, Софья вместе с этим умозаключением получается жестокое избиение и конфликт с Куберт, которая приходя домой видит, как её девушка собирается повесится, отказываясь от психолога. Причём, Ефтафьева не боялась психолога, она понимала, что психолог не поймёт её. Истина в том, что после выполнения обещания, Софью не отпустили кошмары, а они лишь усугубились, будто наказывая Софью не то чтобы за её умалкивания тайны от Эстер, а скорее от галлонов крови, которые были пролиты корпорацией. Испытуемые умирали, как крысы, хоть и продвигая разработки в раз 7, но ставили в непонятное, неловкое положение саму Соню, которая ощущала себя маньяком.
Стоя в очередной раз на стуле с петлёй на шее, Софья держала в руках какую-то книжку… Это было произведение “Усыпальница” от Лавкрафта. Ефтафьева бубнела себе под нос — “Стоял июль — время, когда алхимия лета преображает лес в сливающуюся воедино яркую массу зелени, когда кружится голова от запахов пульсирующего моря влажной листвы и неопределимых ароматов земли и плодов, когда перестаёшь видеть мир в истинном свете, время и пространство становятся пустыми словами, а эхо давно минувших времён настойчиво звучит в очарованном сознании.” — продолжая читать произведение, Соня постукивала ножкой по стулу и качалась, будто испытывая судьбу. С каждым разом всё ближе к смерти, но девушка не прекращала своё чтение, пока не услышала звуки открывающейся двери и знакомый топот своей любимой… Сразу, Соня срезала ножом веревку около основания у люстры и убежала на кухню, снимать веревку… После 8-ой попытки самоубиться, Соня перестала это делать, возможно, из-за очередного избиения, а может, потому что философствовать было не над чем.
